1. Освоение собственных возможностей. Воля.

Все в моей жизни связано с освоением, как, очевидно, и у каждого из окружающих меня людей. В моем случае отличие состоит только в том, что каждая ситуация освоения всегда различным образом оформлялась как рамка - со-бытие.

Я родился в Сибири, в Омской области в 1956 году. Отец, военный по профессии, вскоре был переведен в Казахстан. Шло освоение целинных земель. Степь была моей первой, ландшафтно заданной рамкой освоения. Природа степи влияет на то, что происходит в человеке. Я сильно недооценивал это влияние раньше. Теперь я считаю, что натурально случившаяся в детстве рамка освоения степи во многом определила и мой способ оразумления мира и отношения к миру. Для меня изначально необходимо “увидеть бескрайность“. Если это “видение бескрайности“ (бескрайность видения) во мне отсутствует, то осуществление конкретных действия становится для меня часто невозможным.

Другая рамка освоения - математическая школа в г. Петропавловске (Северный Казахстан). Там интересно преподавали математику: мы искренне пытались решать принципиально не-решаемое, доказывать не-доказуемое. Основным результатом считалось понимание самого процесса решания и доказывания. Фактически, это было освоение самого освоения. Важнейший результат для меня - понимание того, что мир не может быть до конца определенным. Необходима воля интеллектуальных усилий для существования в ситуациях неопределенности.

Следующая рамка освоения - Казанский авиационный институт, куда в 1974 году я поступил на факультет летательных аппаратов. В институте я впервые столкнулся с реальной ситуацией поли-экранности. В рамках курса управления полетом мы реально сталкивались с ситуацией множественности информации от различных источников. От нас требовалось принимать решения, удерживая всю целостность ситуации и контур возможного употребления этого решения. Важнейшее со-бытие в рамке освоения - стройотряд. Движение стройотрядов только зарождалось, и Казанский авиационный институт был одним из лидеров этого движения. Работа в позиции мастера отряда давала ощущение социально значимой освоенческой миссии.

В 1980 году попал по распределению в закрытый город Красноярск-26, в космическую фирму “НПО Прикладной механики“. Отработал там шесть лет. Занимался наземной экспериментальной отработкой изделий. Ушел оттуда потому, что меня совершенно не устраивали организационные формы, в которых разворачивались все работы.

Случайно попал в образовательную сферу. Работал в строительном профтехучилище, где преподавал математику и информатику, затем перешел в школу. Также совершенно случайно попал к П.Г. Щедровицкому на цикл лекций по содержанию образования. Содержание образования для меня стало такой же масштабной областью освоения, как казахстанская степь. Я определился: для того, чтобы здесь продвигаться, надо, как в степи, иметь ориентир. Петр Георгиевич Щедровицкий стал для меня таким ориентиром.

Ключевой момент из взаимодействия с П.Г. Щедровицким - техника рамочного полагания. Орамливание для меня прежде всего волевой порождающий акт тройной направленности: в область знакового опосредования мира; в область текстового существования мира; в область контекстуального оправдания мира.

Около десяти лет я занимаюсь только одним проектом - “Коммуникация и понимание“. Предельная направленность проекта - управление процессами оестекствления и де-оестекствления мира действия, мира коммуникации, мира мысли. Я занимаюсь этим проектом на различном материале. В области образования этот проект разворачивается в масштабах Красноярского края посредством лаборатории педагогического проектирования краевого ИПК работников образования, которую я возглавляю.

Результаты работ проекта “Коммуникация и понимание“ в области образования постоянно оформляются в пакете концептуальных, психолого-педагогических, дидактических и методических разработок под названием “Педагогика понимания“. В области местного самоуправления использование положений проекта “Коммуникация и понимание“ позволило под руководством зам. начальника управления мэрии г. Красноярска Л.В. Ивановой создать программу повышения квалификации муниципальных служащих и ряд частных проектов с отдельными структурами Администрации города. В настоящее время разрабатывается Программа развития местного самоуправления в Красноярском крае и механизм профессионально - общественной экспертизы.

2. ШКП.

Я долго не подозревал о существовании Школы культурной политики. Меня вполне устраивало положение регионально определенного субъекта. Петр Георгиевич периодически привлекал меня в качестве игротехника на различные мероприятия, ему было важно, чтобы я удерживал новые открывающиеся контексты. Систематически я посещал лекции П.Г. Щедровицкого, которые носили для меня всегда знаковый характер и сопровождались содержательными прорывами.

Везде, в силу своего характера и рамки освоения, я делал доклады, вступал в дискуссии. Богатое инженерное прошлое, своеобразный язык, стремление к математической точности позволяли мне ни в ком особо не нуждаться. Никакой ШКП, стажеров, дипломов я не замечал. Вдруг в какой-то момент Петр Георгиевич мне говорит: “Поздравляю, ты закончил второй курс ШКП“. Это было на семейной игре после моего доклада “Образовательные эффекты в машинообразно устроенных структурах деятельности“.

В этом докладе на материале собственной деятельности в сфере образования я утверждал, что в грамотно устроенных машинообразных системах есть место и возможность для образовательных эффектов. Такие места необходимо уметь специально отмечать и знать “точки акупунктуры“ для осуществления собственно образовательных действий. Было еще несколько докладов на семейных играх, после чего Петр Георгиевич сказал, что я закончил ШКП.

В чем для меня существовал постоянно поддерживающийся образовательный импульс? Образовательное действо для меня состояло в связке: “лекции П.Г. Щедровицкого - мои доклады на семейных играх“.

3. Идея культурной политики.

Идея культурной политики квалифицируется мной как новый тип бренда, назначение которого - “нагнетание волны“, на гребне которой возможна смена парка существующих технологических решений на новый тип становящихся гуманитарных технологий. Культурная политика в качестве своего объекта должна “удерживать“ переходный период как самостоятельный объект со специфическими системными показателями и особым местом в пространстве исторических со-бытий. Необходимость представления переходного периода как самостоятельного объекта связана с неопределенностью представлений о прошлом и неопределенностью видения будущего.

Представления о прошлом непрерывно переинтерпретируются в процессе противостояния различных групповых интересов. Видение будущего строится как хаотическое нагромождение в общественном сознании несовместимых ожиданий и идеалов.

Поэтому все попытки рассматривать социальные преобразования в России как переходный процесс, который детерминируется причинно-следственной зависимостью между неудовлетворительным прошлым и желаемым будущим, следует изначально признать контрпродуктивными. Квалификация процесса социальных преобразований как “правильного“ перехода к однозначно известному будущему от соответствующим образом реконструируемого под него прошлого - есть всегда лишь мыслительная конструкция, которая возможна в наступившем (состоявшемся) будущем как артефакте истории.

Переходный период как самостоятельный объект, на мой взгляд, необходимо рассматривать на пересечении ( “ замыкании “ ) трех исторических со-бытий: революционных изменений в области природы информации; кризиса капитализма и социализма; становления новых социальных движений.

На мой взгляд, мы сейчас торопимся. Волны еще нет (нет объекта культурной политики), а гуманитарные технологии уже появляются как грибы после дождя. Культурная политика должна выступать как контекст, в которых гуманитарные технологии выступают в качестве оргплана. В противном случае, когда культурная политика у нас не представлена в качестве контекста, технологии носят методический характер и стратегически направлены не на новое освоение регионов, а на закрепление старого под новыми вывесками.

4. Если рассуждать о перспективах ШКП...

ШКП была выстроена на идеях проектирования, исследования действием и в целом гуманитаристики. Такого рода идеи для меня имеют статус вечных. В этом смысле ШКП только в начале пути. По большому счету все еще предстоит. Через 10 - 12 лет удастся оформить объект мысли и действия для культурной политики. Это откроет новые возможности для технологических решений.