1. Региональная идеология: исторические и теоретические координаты

Текущий период мирового развития все более настойчиво выдвигает на передний край теории и практики международных отношений вопросы интернационализации, проблемы, решение которых требует координации и объединения усилий стран всего мира. Все чаще ставится вопрос о создании идеального порядка международных отношений, а в этом контексте, естественно, подвергаются критике существующие концепции государственного суверенитета; предлагаются новые принципы решения конфликтных ситуаций и новые основания для самоопределения отдельных стран. Однако наряду с формированием идеологии, теории и практики глобального мирового порядка укрепляется альтернативная идеология национальной и культурной автономии; тенденции глобализации, генерализации, унификации, централизации власти вызывают ответную реакцию в формах автономистских движении и стремления отдельных стран к проведению самостоятельной политики вплоть до обособления и реализации конфликтной политики. В основе обособляющегося самоопределения оказываются национальные, социально-экономические, исторические, культурные предпосылки. Возникает тотальное противоречие между глобальным идеальным порядком международных отношений и стремлением отдельных стран и наций к обособлению. Одной из форм разрешения этого противоречия во второй половине XX столетия становится тенденция регионализации и регионального объединения стран, формирование региональных стратегий развития.

Вместе с тем реальные социокультурные процессы, процессы производственной и торговой интеграции выходят за пределы отдельных стран; решение современных экономических и экологических проблем требует преодоления административных границ. В сфере организации, руководства и управления (ОРУ) на различных уровнях возникает идеология экстерриториальных процессов глобального характера, лишь проявляющихся на локальном уровне, ставится вопрос об определении пространства существования и развертывания человеческой жизнедеятельности, формируется концепция региональной организации и регионального развития, важнейшей темой которой является вопрос о восстановлении природных и человеческих ресурсов, о воспроизводстве полных систем жизнедеятельности человеческих популяций в условиях интенсивного технологического воздействия на окружающую среду и интенсивного роста производства и потребления. В связи с этим в ряде гуманитарных наук, в экономической географии и экологии ставится вопрос о разработке нового понятия о “регионе” и “региональном развитии”, отличного от привычных понятий об экономическом районе, территории, зоне влияния, экономической интеграции и политической общности стран. Складывается представление о новой теоретической и организационно-практической единице анализа, описания и программирования процессов исторического развития и процессов воспроизводства систем жизнедеятельности.

Однако в современной философской и логико-методологической литературе недостаточно проанализирована структура и принципы строительства понятия такого типа. На уровне практических разработок, в контексте ситуационного анализа и реконструкции ситуаций международных отношений это приводит к появлению целого ряда псевдопроблем. Одни аспекты регионального строительства и регионального развития противопоставляются другим, упускаются важнейшие регионообразующие факторы, а важнейшие процессы “схватываются” лишь после того, как они оформились и приобрели ярко выраженный статус и характер. В самом общем виде можно предположить, что “регион” представляет собой единицу соорганизации и связи процессов развития и воспроизводства, единицу, в которой процессы исторического развития деятельности должны “замкнуться” на стабильных структурах воспроизводства человеческой жизнедеятельности, культурных форм и трудовых ресурсов, материала жизнедеятельности и производства и т.д. Становление целостных механизмов и структур воспроизводства в условиях развития порождает “регионы” различного уровня сложности, которые могут локализоваться на тех или иных участках территории, прикрепляться к ним и “паразитировать” на определенных массивах природного окружения и территориальных ареалах.

С точки зрения введенного представления, можно утверждать, что процессы регионализации и формирования “регионов” различного уровня сложности являются одними из ведущих процессов на рубеже третьего тысячелетия. Идеология регионального развития “снимает” целый комплекс исторических тенденций и процессов мирового развития. Следует предположить, что задачи анализа региональных систем и формирования регионов в первой половине следующего столетия станут ключевыми задачами международной политики и базовыми разделами теории международных отношений. Уже сегодня можно отметить бурный рост исследований по региональной проблематике, усиление интереса к процессам становления и оформления хозяйственных и политических регионов.

В начале 1980-х гг. в ряде развитых индустриальных стран и в странах Восточной Европы прошла волна региональных реформ. Интерпретация смысла и анализ опыта этих реформ сегодня в большинстве случаев проводятся в экономическом и организационном ключе. Этот подход особенно ярко проявился в попытках воспроизвести подобные реформы в нашей стране.

В рамках организационно-экономического анализа региональная политика прежде всего направлена на устранение региональной асимметрии эффектов экономических мероприятий. Речь идет о преодолении неравномерности экономического развития, о поддержке определенных отраслей и видов производства, о стимулировании миграции капиталов, о преодолении инфляционных процессов, о рациональном использовании местной администрации, о размещении городов-противовесов, о частичном финансировании со стороны государства промышленной продукции в условиях экономического кризиса и неравномерности влияния индустриализации на различные районы.

В этой интерпретации становится незаметной разница между региональной политикой 60-х и 80-х гг. Если региональная реформа описывается на чисто экономическом языке, то трудно увидеть отличия этих процессов от тех, которые происходили в середине 60-х гг., когда, скажем, в ФРГ был принят закон о содействии стабильности и росту экономики.

Действительно, подвергаются критике старые принципы и стратегия экономических действий на региональном уровне. Признается недопустимым «снятие сливок» с региональных ресурсов, односторонняя ориентация на включение в мировую систему разделения труда, тактика перемещения «узких мест» в периферийные регионы. Однако что предлагается взамен? Требование обеспечить экономию ресурсов и их комплексное использование? Требование повысить компетенцию районов и территориальных коммун и значение экономических решений, принимаемых на местном уровне? Требование сбалансированного развития или развития в условиях отсутствия экономических импульсов? Все это представляет собой лишь вариации на старые темы и не выходит за рамки экономического подхода.

Вместе с тем, обращаясь к истории и истокам региональной идеологии, мы должны отчетливо понимать, что философия регионализации складывается в тот момент, когда становится очевидным, что экономический рост может быть достигнут только за счет займов у будущего.

Именно в этом контексте самоопределяется анархизм и региональный федерализм на рубеже 900-х гг. Возникает теория Прудона о кооперативах и общинах свободных производителей. В этом контексте развертывается работа географической школы Видаля де ла Бланша, социологической школы Ле Пле, исследование традиционных хозяйственных укладов Гедесса, возникает концепция города-сада. В начале 20-х гг. эти разработки идут параллельно в СССР (как известно, программа ГОЭЛРО помимо задач электрификации в исходных вариантах включала концепцию создания «цветущих» территориальных коммун) и в США, где возникает ассоциация регионального планирования (одним из лидеров этого движения был Л. Мамфорд). Эти разработки ложатся в основу работы национального Бюро планирования, созданного Рузвельтом в 1934 г., а затем в фундамент программы развития долины реки Теннеси и проекта создания зеленого пояса новых городов.

Однако появление новых теоретических моделей и даже локальных экспериментов по разработке программ регионального развития на новых принципах не создает ситуации радикального переосмысления всей практики хозяйственной жизни. Для этого, как мудро подчеркивал О. фон Хайек, надо предельно расширить существующие практики и благодаря этому отчетливо увидеть то, что осталось незаметным в малых формах.

60-е гг. – это годы активного распространения индустриальных идеалов в новые регионы, период модернизации в странах Латинской Америки, Юго-Восточной Азии и Ближнего Востока. Вместе с тем это период активного осмысления опыта модернизации и индустриализации, время критики наивного производственного, экономического подхода к проблемам включения той или иной организации в международную систему разделения труда.

Эта критика направлена на эффекты глобализации, генерализации, унификации, вызванные мировыми интеграционными процессами и затрагивающие социокультурную среду «принимающих стран»; на распространение европейской модели развития в других регионах и формирующийся в ходе такого распространения «этос» отсталости.

Критика начинает затрагивать и более существенные вопросы философии хозяйства, переосмысляется концепция «производства» в целом, меняется понятие «труда» и «производительного труда». Региональная идеология втягивает в себя и ассимилирует более широкий круг вопросов, который ранее описывался в рамках политэкономии и теории предприятия.

Назад к публикациям